уровни посвящения

Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах.

Евангелие от Марка, 4: 11.

...учение о Триглаве, говоря словами писаний посвященных его, “смотрит в Самого Бога”. Оно как бы заглядывает за явленное – за “я” и мир, за обыденное. Это учение полно решимости не приспосабливать представление о Боге под обыденные мерки нашего ума, но, напротив, огненною силой непостижимых для приземленного рассудка антиномий как бы переплавить эти самые мерки, предуготовляя сознание для приятия Бога Истинного. Сердцем и умом своим посвященный Триглава умирает для мира и мир умирает для него.

Однако деятельностью своей адепт Северной Традиции не умирает для мира. Ведь, согласно учению, мир есть письмена Бога и деятельность “обученного Божьей грамоте” в миру, следовательно, есть вид молитвы. Причем для живой жизни в миру не благоприятно, чтобы посвященный сильно отличался от остальных мирян. Идеальный адепт, согласно текстам СТ, “сердцем и умом не отличен почти ничем от бесплотных ангелов света, тогда как поведением и по внешнему виду разнится немногим весьма от обыкновенных людей”.

Это двойное требование является серьезнейшим испытанием. Фактически, посвященный должен стремиться совместить в себе две природы. “Содеяться должен льдом, внутри которого чистый пламень; и лед не должен растаять, и свет не должен погаснуть, а ледяной покров да будет прозрачен только для посвященных.”

Это далеко не каждый способен выдержать. Необходима разящая острота ума, помноженная на вещую зоркость сердца, чтобы душа могла причаститься тайнам Триглава. Поэтому посвящения удостаивались лишь немногие. То были высшие волхвы – веды. Тщательно оберегали они Традицию от раскрытия неспособным вместить. Именно благодаря этому удавалась десятками тысячелетий избегать отступничества и сектантства внутри СТ. Ведь ереси и расколы – это плоды неполного знания, посчитавшего себя полным, а таковое много опаснее, чем незнание.

И вместе с тем посвященные не оставляли мирян в неведении. Они лишь не давали младенцам в области духа играть с огнем, то есть не предлагали им постигать живую жизнь Самой Божественной Троицы, одновременно превысшую и движения, и покоя. Зато волхвы говорили о Двенадцати ключевых Силах, энергиях, в которых явлен Триглав. Раскрытие такого аспекта Бога ни коим образом не могло повести к смятению в умах. Божественная жизнь оказывалась данной наглядно и в ипостаси своего движения и внутреннего взаимного порождения (годовой цикл), и в ипостаси непреступного вечного покоя (двенадцать богов бессмертных).

Учителями народа в поклонении Двенадцати были волхвы низшего посвящения – кудесники. Каждый из них был служителем какого-либо одного бога и жил отдельно от своих родичей в лесу, около его капища или храма. С кудесником обитали обыкновенно ученики его, один или несколько.

Чтобы самому сделаться жрецом, преемнику недостаточно было получить посвящение от учителя. Кудесник только благословлял ученика на странствие ко горам Рипейским. Та местность, которая имелась в виду, теперь представляет цепь тянущихся с запада на восток возвышенностей, именуемых Северные Увалы. Они были много выше, и образовывали, действительно, могучий горный хребет лишь более десяти тысяч лет назад. Северная Традиция, не прерывавшаяся с наидревнейших времен, сохранила именно такое название: горы.

Климат Приполярья был мягче в прежние времена. Горные отроги покрывали дремучие леса, совершенно непроходимые. Звери, обитавшие в них, даже и десятки веков назад еще слыли дивными, больше нигде не виданными. Места эти были неприступны для не знающего дороги. Рипейские горы символизировали границу, что разделяет уровни посвящения: круг внутренний и круг внешний. Учитель передавал тому, кого он благословлял на странствие, знание о заповедных тропах. Ученику сообщалось, где располагаются узкие врата – проходы, ведущие по ту сторону гор. Эти проходы именовались еще иначе небесные врата или солнечные врата, и обозначались руническими начертаниями ì ü , é ù , либо Ç .

Миновав проходы, совершающий путешествие за Силой вступал, как это повествует предание, “в чистый желанный кроткий прекрасный край”. Эта приполярная земля завалась Лукуморье. Путь странника лежал, далее, к одному из двадцати четырех святилищ, древнейших на всей Земле. То были круги огромных камней, поставленных вертикально. Располагаясь по берегам Северного Ледовитого Океана или на островах, эти сооружения намечали на поверхности Планеты единый гигантский Круг. Геометрическим центром его являлся Северный Полюс.

Это единое планетарное кольцо кромлехов именовалось Каменный Пояс или Пояс Могущества. (Позднее Каменным Поясом стали называть Рипейские горы.) Предание Северной Традиции говорит, что, благодаря силе, текущей постоянно в Кольце, посвященные могли мгновенно оказываться “во всякой стороне Земли и во всяком месте”.

Около Великих Камней проводили жизнь избранные из ведов, то есть из волхвов высшего посвящения. Такие составляли Внутренний Круг самого уже круга внутреннего. Они звались тиетаи: хранящие (таящие) Тиу. Они не имели собственности и не носили никаких отличительных знаков, только – стрелу в руке ( – руна Тиу).

Пришедший пребывал, совершая омовения и постясь, в полном одиночестве в круге камней то время, которое определяли для него тиетаи. Предание Северной Традиции сообщает, что исходно круг составляли “двадцать четыре и двенадцать великих камней”. Двадцать четыре были установлены вертикально. Каждые два из них соединял один из двенадцати, уложенных сверху. Так образовывался Круг Двенадцати Врат. Каждые Врата были из трех камней, то есть представляли трилит. Всякий стоячий камень имел рунический знак, отличающий его от прочих. Уложенные поверх иногда также имели каждый особенную руну, а иногда на всех изображался трискаль в том варианте начертания, который известен как всевидящее око или глаз дракона.

Материал, форма, взаиморасположение камней, место самого круга составляли строгий канон. Точное исполнение его позволяло в определенные дни Луны проявляться Силе. Посвящение совершалось, когда соискатель начинал видеть в пространствах Врат двенадцать богов, а над кругом – единый вихрь их взаимоперерождения. Ночи, проведенные в круге, отныне и навсегда сообщали ему способности открывать для себя незримое. Лучшим ученикам тиетаи предоставляли выбор: возвратиться кудесником на свою родину, либо провести в Лукуморье от восьми до двенадцать лет и стать ведом.

Служение совершивших странствие в Лукуморье (также именовавшееся Беловодье) поддерживало безмятежное и вольное бытие мира. Кудесники поучали следованию двенадцати простым правилам, мудрость и полезность которых каждый имел возможность постичь наглядно. Такая жизнь, вместе с тем, предуготовляла способных вместить к приятию высших тайн.

[...]

Учение о двенадцати непрерывных перерождениях единой Силы – или о двенадцати богах – как сказано, было распространено в качестве мировоззрения и основы жизненного уклада. Но с Истиной о Триглаве – о Сверхбытийном Божественном Триединстве внутри самой этой Силы – посвященные обращались сдержанно, лишь иногда осторожно приоткрывая ее народу в обличиях легенд и притч.

 

благовествование святого андрея

“Самая важная миссия возложена на апостола Андрея.

Он прокладывает путь Христу так, как Он повелел.”

Ясновидящая Ванга*

Итак, еще за тысячелетия до Р.Х. на Русской земле существовало два уровня Посвящения и, соответственно, две категории священства.

От самого истока существования племени своего все русы были посвящены в ступень первую. Она представляет простое знание о Двенадцати – богах, Силах, или проявленьях Единого. Первой ступени принадлежит и учение о взаимоперерождении этих Сил. Священник соответствующей категории, совершивший странствие, именовался постигший Обруч Перерождений. Бубен о двенадцати бубенцах, располагающихся по кругу – кудеса – символизировал этот Обруч. Каждый из двенадцати богов имел своих особых служителей – волхвов низшего посвящения. Таким образом существовало 12 кланов низшего священства Руси. Они и были священниками людей первого посвящения. Все эти волхвы, какому бы из двенадцати богов они не служили, обязательно имели кудеса. Поэтому и назывались они кудесники (в отличие от волхвов высших, имевших жезл, посох).

Что же до посвященных второго уровня, их было немного на земле русов до начала эпохи Иисуса Христа, как, впрочем, даже и до Владимира. Этого посвящения удостаивался обыкновенно один из нескольких сотен. Но удостоившиеся представляли воистину посвященных во вторую ступень: отнюдь не обрядоверцев, которые совершают те или иные действия веры, не утруждая ум пониманием того, какое содержание несут знаки. В чем состояла эта ступень вторая? Она сообщала ясное, полное осознание того, что различение Единого на “я” и мир представляет собой иллюзию, заблуждение. То есть эта ступень была откровением Единого Бога. Именно таким Откровением должен был стать для мира Туисто, Сын Бога, Единый со Своим Отцом, пришествие Которого предсказывала Традиция. Согласно преданию СТ, были предопределены месяц, и год, и место совершения этого События. И посвященным известно было взаиморасположенье звезд, под которыми суждено явиться Единородному в этот мир.

[...]

Во время, совпадающее с нынешним Рождеством, веды ежегодно отправлялись в символическое путешествие (потому посох), как бы встречая Грядущего, и приносили Ему дары.

Когда же Время пришло, высшие посвященные действительно совершили странствие “за тридевять земель, к Окиян-морю, к реке Иордане”. И, поклонившись новорожденному Царю, вернулись на нашу землю, благовествуя о начале исполнения древнейших пророчеств Гиперборейской веры. Сведения об этом странствии были записаны древним руническим письмом – руськими письменами – на берестяных листах и на дощках. Некоторые фрагменты той хроники уцелели и до сего времени.

Как повествует предание, вскоре после того на русскую землю пришел апостол Андрей и благовествовал о свершении также всего иного, предсказанного Традицией. Туисто – Богочеловек – Двойной посетил сей мир первый раз, и в этом первом пришествии носил имя Иисус Христос. Со времени восприятия этой вести все посвящаемые второй ступени – сначала по Днепру, Волохову и до озера Ильмень, а позже и по другим землям – стали именовать себя Христианами.

[...]

Оповедь, древняя рукопись, говорит: “Андрей от Иерусалима прошед Голяд, Косог, Роден, Скеф, Скиф и Словен, смежных лугами, достиг Смоленска и ополчений Скоф и Славянска Великого и, Ладогу оставя, в лодью сев, в бурное Вращающееся Озеро на Валаам пошел, крестя повсюду, и поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисей, Лукослав, Иосиф, Косма повсюду сделали ограды и все посадники доезжали до Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились.”

Чем это объяснить, что человек в те небезопасные времена проделал столь долгий путь, встречаемый везде с радостью или по крайней мере без неприязни? Что принимали крещение от него люди самых разных племен? И – главное – что и жрецы крестились? Но удивительного здесь нет. Святой апостол Андрей принес не чужую веру. Первый ученик Христа – он же и был послан к первым, приславшим Христу дары. Путь его лежал в средоточие мистической жизни нашей земли тех времен, к пустынникам, имеющим высшее гиперборейское посвящение: на Валаамский архипелаг, именно же на остров Дивный.

Апостол говорил ведам, стоя на земле этого острова посреди круга из огромных камней, воздвигнутого тысячелетия назад: исполнились пророчества веры вашей! (К этому валаамскому кромлеху многие века потом совершали поломничества не только монахи русы, но и друиды кельты. Каменный круг цел и до сего времени. В центре его установлен поклонный крест.) Родился, – благовествовал Андрей, – как это ваши ведающие уже знают, Сын Человеческий. Трое же от вас пришли с Севера через Восток и поклонились Ему. Имя на земле носил Иисус. Оно было написано и на кресте Его, который Он воскресением превозмог, а посвященные Севера предрекали: родится Езус и победит Древо. Сын Божий на служение призвал Двенадцать апостолов. Двенадцать мировых сил вам известны, сколько вы живете в этой земле. Один лишь предал Его, одержимый силой, которую вы называете Чернобог. Но Иисус попрал смертью смерть, воскрес, и говорил с нами, и вознесся на небо. И ныне грядет со славой во второй раз, как это вы предрекаете уже и самим именем Его – Туисто. Веруйте же во Второе Пришествие. Как Сам Он говорил: уверовавший во имя Мое – спасется.

[...]

На Валааме же и до сего времени сохранились каменный Кресень-Коло и вырезанные на камнях руськие письмены [руны], славящие Бога Единого. 

Служения различны, а Господь один.

1 Кор. 12: 5.

[...]

Веды, принявшие везде с радостью великого вестника, почитали теперь первейшей своей задачей готовить углубленно и тщательно Второе предсказываемое Традицией пришествие Туисто – в Духе, – а не преумножать число знающих о свершившемся гиперборейском пророчестве среди людей мира. Писания Благой Вести (и в том числе неканонизированное Евангелие самого Андрея) были переведены и увековечены руськими письменами – грамотой, существовавшей на земле русов задолго до Мефодия и Кирилла. (Жизнеописание этого последнего, выполненное братом Мефодия, повествует: Кирилл обнаружил в городе Херсонес [Корсунь] Евангелие, написанное неизвестными ему знаками, называвшимися “руськие письмены”. И, “разобрав знаки для гласных и согласных, благодарил Бога”.)

Веды признавали Новый Завет богослужебной и богоучебной книгой внутреннего круга, но не спешили поголовно крестить народ. Истина о совершившемся уже пришествии, распятии и вознесении Слова сообщалась только духовно зрелым. Таким, которые, восприняв Знак, умели бы вместить и все сокровенное Значение его, до конца. Высшие посвященные не хотели для Руси внешнего, скороспелого и поверхностного христианства, которое бы представляло собой лишь вывернутое наизнанку язычество.

Мудрая эта сдержанность, очевидно, заслуживает благодарности. Наша земля не знала никогда слепых и кровавых действий мертворожденного или же недоношенного христианства. Мерзкие костры инквизиции, индульгенции, представляющие собой купленные за деньги удостоверения в отпущении грехов (и в том числе даже и только лишь еще замышляемых), буквализм экстремистов из протестантских сект – все это не из нашей истории.

[...]

Русское христианство, как всенародная церковь, вынашивалась девять веков от Андрея и до Владимира кругом внутренним – посвященными второй ступени. (Русская довладимирова эзотерика была матерью православного христианства нашей земли. Не потому ли образ именно Богородицы всегда был так у нас почитаем и именно Она, Пречистая – покровительница России?) Из поколения в поколение, постепенно, подготовлялось сословие таких служителей, которые сумели бы преподать народу новозаветную веру воистину, а не так, чтобы получилось христианство без Самого Христа. “Церковь апостола Иоанна”, то есть эзотерическое христианство, существовала на Руси с первых веков новой эры. Ее составляли высшие посвященные Северной Традиции. Ими постепенно подготавливалась духовная почва для экзотерической церкви всего народа, или “церкви Петра”.

Низшее же священство относилось к этому деланию неоднозначно. Большинство служителей двенадцати культов приняли Весть, продолжая оставаться теми, кем были. Такие справедливо считали, что у любого народа всегда сохраняется подразделение на внешний круг и круг внутренний, какие бы события не происходили, пока стоит мир. Существовала, однако и “оппозиционная партия”, как это бы теперь сказали. Ее составили, в основном, служители Чернобога-Кощея. Учение о полном посрамлении диавола Христом представлялось им, так сказать, “камешками в их огород”. Черные колдуны не без основания опасались резкого сокращения подношений на свои капища. Поэтому-то все действия против учения Христа и Церкви его на русской земле именовались всегда кощунством, а не, скажем, перунством или велесианством. Среди двенадцати древних богов Бога не принимал лишь один. Точно также, как и предателем Его Сына оказался только один человек из двенадцати.





рождение православного государства

“Вернется старая Россия

и будет называться так же, как и при святом Сергии...

Растает все, словно лед, одно только останется нетронутым –

слава Владимира, слава России.”

Пророчество Ванги*

Внешний и внутренний круг учения жил, каждый, присущей ему особенной жизнью в духе, не пересекаясь но поддерживая один другой. Благодаря этому прочно стояли княжества. Разумеется, случались войны, неурожаи и прочие неприятности, которыми богата жизнь мира. Но это никогда не повергало русов в смятение. Они знали: против неприятеля помогут Белояр и Перун, природные неурядицы улажены будут заступничеством Лады и Велеса, главное твердо верить и делать общее дело, не создавая смуты, не обвиняя ближних. Волхвы-кудесники были понятны и близки народу, простые и конкретные деяния веры, которые предлагалось исполнять, в трудные моменты рождали единодушие, так необходимое для преодоления этих трудных моментов.

Не оставались без ответа и духовные искания избранных. Мы надеемся, историки еще когда-нибудь обнаружат, что иноческая, пустынническая христианская жизнь на русской земле представляет обычай гораздо более древней, чем принято сейчас думать. Древнейшее, довладимирово духовное делание воздвигало незримые духовные стены России будущей, как бы наращивая “запас прочности”, храня на века вперед...

И тем не менее все более угрожающей становилась на русской земле одна конкретная вполне опасность, требовавшая для противостояния ей решительных внутренних перемен. Опасность эта была – хазарское иго, медленно обволакивающее Русь исподволь, как незримая паутина. Враг этот отличен был от монголов, печенегов или половцев тем, что против него был не в состоянии помочь бог молнии и меча Перун.

[...]

В чем же дело? Как это полагает Юрий Петрович Миролюбов, основываясь на мнениях таких известных историков, как Башмаков, Фогельсон и Ксавье Марвье, причиной была коварная тактика хазар, которую вполне можно было бы назвать завоеванием без войны, как бы огнем без дыма.

Вот как описывает ее Миролюбов (“Сакральное Руси”, Москва 1997, Том I, Книга 3, с.437-439). “Тюрко-еврейское государство Хазария находилось на Волге, в устье которой был главнй город, Итиль... и простиралось до Саркела на Дону... В сущности, эти два города были огромными складами товаров, а также богатым рынком рабов.” “Хазары считали своего Кагана собственником всей земли и всего, что на ней.” “Что можно сказать о хазарском иге, под которым страдала Русь в течение по крайней мере двух веков? Хазары постепенно внедрялись в Русь, ее захватывали.” “Хазары усиленно продавали задолжавших им русов, женщин, подростков и детей. Юношей холостили, превращая их в двуногих волов, живущих только кормежкой и работой.” “Хазарское иго было весьма тяжелым, но хазары его внедряли весьма ловко и тихо. Сначала они ставили свои фактории и устраивали стражу при них. Во внутреннюю жизнь русов они не вмешивались, а порой даже защищали их от врагов. Вскоре дирекция фактории под предлогом защиты от врагов увеличивала охранные отряды. Потом начинали заводить свою администрацию, которая отнюдь не давила на русов. После же десятка лет существования этой администрации оказывалось, что все принадлежит хазарам, и что без их воли нельзя ничего делать. К этому времени оружие уже было отобрано у населения, а всякий способный военачальник истреблен. Дальше начиналась жестокая эксплуатация. Почему русы не замечали, куда гнут хазары? Простой рус рассуждал так, что, де, платить дань надо и боярину, и хазарину, а хазарин по началу требует меньше боярина, значит, пусть будет старшим хазарин, при котором дань меньше а порядка больше. Когда же хазарин прижимал руса уже нестерпимо, было поздно: боярина больше не было, он либо погибал от хазарской руки, либо бежал на север.”

[...]

Явно, наступало такое время, когда народу необходимо было расширить духовные горизонты, чтобы не оказаться слепым перед лицом разрастающейся беды. Хазарин привлекал кажущейся поначалу удобоприемлимостью своего закона. Князь Киевский тех времен Владимир крестил Русь, то есть непосредственно обратил многих к тому Учению, где раз и навсегда превыше закона поставлена Благодать. Первое же слово первого русского митрополита – Иллариона – было “Слово о законе и Благодати”. Оно, как говорит об этом историк граф Михаил Владимирович Толстой, было направлено против иудаизма, государственной религии Хазарского Каганата.

Иудаизм, как известно, ставит превыше всего не Благодать, но точное исполнение многочисленных предписаний – Закон. Принявшие христианство принимали идею первенствования Благодати над всяческими законами. Православные святые отцы понимали распятие иудеями Праведника как ясное свидетельство в обличение иудейского закона, как суд над законом, “Суд над судом”. Крест сообщил воспринявшим его меру для измерения глубины. Ловушка поверхностного сопоставления законов (порядков) у чужих и своих – была опрокинута.

Замысел крестителя Руси, таким образом, очевиден. Владимир предоставил всему своему народу (а не одним лишь избранным) духовное оружие против тех, которые вели с русами, как это бы сказали теперь, “идеологическую войну”.

Греко-византийская версия, разумеется, была проще в чем-то, однако она была хорошо приспособлена для массового восприятия. Кроме того, богословская традиция Византии брала начало непосредственно от апостолов, то есть от людей, видевших своими глазами живое совершение того, что предрекала отвека Северная Традиция.

Владимир не заменял веру своего народа какой-то иной, чужой. Напротив, успех деяния князя обеспечил весь многотысячелетний предшествующий духовный опыт о Триедином Боге. Крещение воспринималось как событие внутри веры: как посвящение в более высокую ступень того же самого Знания, полнота которого испокон веков сохранялась тайной Традицией сей земли. Народ узнавал Триглава, пусть и не постигая в упрощенном изложении всей сокровенной мудрости, которую хранили о Нем высшие волхвы-веды. Это создавало некоторую опасность ересей и расколов в будущем, однако на такую жертву приходилось идти – этого настоятельно требовал день сегодняшний.

Вот что говорит о крещении летописец, по-видимому, современник событий. “С радостью пошли люди, ликуя и говоря: если бы это не было хорошим, не приняли бы этого [крещения] князь наш и бояре... Сошлось там [на берегу Днепра] людей без числа.” Заметим: это было на той же самой земле, люди которой затем, спустя несколько веков, когда были всего-то сделаны некоторые изменения в церковнослужебных книгах, совершали самосожжения в знак протеста! Из этого очевидно следующее. Если бы тысячелетие назад Владимир, как это теперь считают, решил загнать наш народ в некую иную по сути веру, потребовалось бы как минимум по одному воину с копьем на каждого, кого желал князь видеть вошедшим в воду.

Крещение породило сплоченность и подъем духа в русской земле именно потому, что было справедливо воспринято людьми как новая ступень посвящения в единую Мудрость, отвека ведомую лучшим из их отцов. Настало время сделать эту Мудрость доступной не только одним князьям и лучшим боярам.

Михаил Владимирович Толстой говорит в книге “История Русской Церкви”: когда после Киева был просвещен святой верой Новгород Великий, а затем благовестие принесено в область Ростовскую, там, как в Новгороде и Киеве, поставили церкви и священников, но не искореняли культа двенадцати богов. Владимир вовсе не собирался обрубать корни. Книга говорит далее, что так обстояло дело везде и вплоть до XII века включительно.

[...]

Вот как рассуждает М. В. Толстой. Сколько пролито крови при введении христианства в разных странах Западной Европы и Америки! В России же не было ничего подобного. Говорят, славяне, кроткие всегда, спокойно приняли крещение из покорности. Но почему же не было этой самой покорности при обращении западных славян католиками? Ведь это те же славяне, с тем же характером кротости и миролюбия. Но латинизированное Евангелие оказалось возможным насадить лишь силой оружия и под страхом костров. Без этого западные миссионеры встречали непреклонное сопротивление народа, который готов был проливать кровь за своих богов, не желая покориться католическому учению. Значит, мало было одного кроткого народного духа. Что же тогда обеспечило на земле Русской мирный успех исповедания святой веры?

Знающие Северную Традицию могут пояснить это. Славяне, что западные, что восточные, тысячелетиями искушены были в учении о Триедином Боге. Учителями их были посвященные Северной Традиции, наследовавшие Гипербореям. Поэтому народ немедленно распознал ересь о Святом Духе в латинской версии христианства. И усмотрел истину – соответствие собственному своему исконному Знанию – в учении греческом. Поэтому-то славяне, которым предлагалась греческая версия, приняли ее спокойно, как нечто им и без греков давно известное. А другие, которым предложено было тоже учение о Христе и Духе Святом, но уже в искажении, часто решали лучше умирать, нежели покоряться.

Так мог поступать лишь народ, сведущий во всех тонкостях учения о Триедином Боге многие века. Спаситель ведь говорит: хула на Духа Святого – это непрощаемый грех. Вот и предпочитали смерть тела погибели души в случае, когда видели, что пытаются втянуть в грех этот.

Мы не утверждаем, конечно, будто бы латиняне прямо возводят на Святого Духа хулу. Но они, не имея в прошлом своем исконной традиции Триглава (Троицы), не понимают, что заблуждение их о Духе губительно для сокровенного ядра веры. Произведение Духа от Отца и Сына, как они думают, – а не от Единого лишь Отца, как воистину, – разрушает учение о едином.

Итак, Владимир не вводил нового. Напротив, он обратился к наиболее глубоким корням. А нововведением было лишь посвящение многих в отвека сохраняемое лишь избранными. Дальнейшие события показали, что девятивековые усилия этих избранных не пропали даром. Русский народ смог вместить. Весть о пришествии Сына – от Отца – Духом не была воспринята механически. В ней узнано было людьми свершившееся пророчество древней мудрости о Триглаве – чудной, превосходящей разумение человеческое. “Было ликование на земле и на небе”, говорит летописец.

Святые отцы русской православной церкви (по крайней мере, первых ее веков) не были вынуждены скорбеть, подобно Мейстеру Экхарту (1260-1327), о непонимании верующими сути веры, то есть о том, что вместо одного язычества наступило другое. Вот что констатирует этот выдающийся католический пастырь: “многие невежественные христиане, и даже многие священники также мало знают о том, как какой-нибудь камень. Они понимают Три Лица как три коровы или три камня! Но тот, кто может постигнуть без числа и множества различия в Боге, тот познает, что Три Лица – Один Бог.” (Духовные проповеди Мейстера Экхарта, Москва, “Мусагетъ”, 1912 г.) Как видим, ветвь хорошо прививается только к своим корням.

[...]

Деяние князя Киевского принесло добрый плод. Сплоченность и духовный подъем народа остановили распространение хазарской заразы. Торгово-грабительское царство в низовьях Волги утратило во многом влияние свое на русов. Да и другие народы, терпящие от хазарского ига, могли теперь обращаться к русам за помощью в избавлении от долговой кабалы, поскольку экономическое могущество Киевского княжества возрастало быстро. “Сказал Владимир: нехорошо, что мало городов около Киева. И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стругне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей и ими населил города.”

[...]

Были утверждены незыблемые и неизменяемые суд и право для всех сословий. Учреждено постоянное “учение книжное”. Возведены многие православные храмы, среди которых особенно интересны некоторые Киевские и, позднее, Владимирские, самые устройство и резьба которых подчеркивают идею непротиворечия культа Триединого Бога и культа Двенадцати. Предание говорит и о сооружении в те века великих подземных коммуникаций, а также об установленном в соборе Софии чудесном зеркале, позволяющем видеть отдаленное и сокрытое.